Этнографическая работа в поле окружает особой романтикой профессию этнографа. Но прежде чем избрать ее, задай себе вопрос: способен ли ты быть полезен людям, способен ли ты уважать и ценить привычки, дела других, поначалу, может быть, и не очень понятных тебе людей? Профессия этнографа требует самопожертвования, доброжелательства, высокого гуманизма и ответственности за собранные материалы и выводы, которые должны служить людям во имя дружбы и братства народов. …Этнографическая работа в поле начинается задолго до дня отъезда, за письменным столом. Нельзя отправляться за тридевять земель, не узнав, что сделано до тебя, какие проблемы известны больше, какие меньше. Жизнь так быстра, ее темп столь существенно отражается на переменах в традиционном хозяйстве и культуре, что явление, бытовавшее в прошлом, можно уже не встретить сегодня и сделать ошибочный вывод. Это очень важное требование для этнографа, отправляющегося в путь, — оставить дома представление, что наука начинается с него самого, что до него никто ничего толком не сделал. Зараженный подобной «звездной болезнью» исследователь может пренебрежительно отнестись к трудам предшественников и неожиданно повторить, а не дополнить их материал. В багаже этнографа всегда должны быть выписки из других работ, словарь (требование знания языка изучаемого народа — важное условие, однако как трудно в наш век быть полиглотом!) и много чистых блокнотов. Даже если этнограф поехал только за сбором материала, например, о семейно-брачных отношениях, он не имеет права не записать и того, что увидел в хозяйственной деятельности народа, те эпические сказания, которые услышал в минуты отдыха или торжественных церемоний. Может ведь случиться и так, что эта поездка на долгие годы окажется последней, и, когда приедут другие, они уже не смогут всего этого увидеть или услышать. И здесь нельзя не сказать об обязательном для этнографа качестве — умении вести беседу. Мало знать, о чем нужно спросить или как спросить, — надо быть уверенным, что получаешь наиболее точный ответ, точную информацию. Так может случиться, если правильно сделан выбор информатора. В любой среде есть многоуважаемые и малоуважаемые люди — те, кто пользуется авторитетом за ум и знания, и просто болтуны, пустобрехи. Вступать в контакт с первыми — добиться успеха, со вторыми — провалить дело. Кстати, чаще всего первых труднее разговорить. Но ведь известно, что легкий путь не самый верный путь. Наблюдательность — одна из естественных человеческих черт, но для этнографа она должна быть просто профессиональной обязанностью. Разве можно при похоронах бегать с фотоаппаратом или обращаться с расспросами, держа наготове блокнот, к родственникам умершего. Надо выработать такую наблюдательность, чтобы можно было с фотографической точностью запоминать ход той или иной церемонии, отмечать непонятное. Только профессионально наблюдательный человек способен подметить незаметные постороннему глазу факты, которые могут лечь в основу научного исследования, открытия. Конечно, метод «непосредственного наблюдения» — чудесный, проверенный годами принцип работы этнографа. Однако как применить его, когда речь идет о народе, давно сошедшем с исторической сцены? Как побороть время и стать соучастником событий, развертывавшихся на обширных пространствах Европы и Азии, Америки и Африки два, три, десять столетий назад? Как восстановить пройденные этапы этнической истории и ответить на самый жгучий вопрос: кто наши предки? Ведь первейшая обязанность этнографа — разгадать, а не домыслить, что было, а чего не было. Здесь, пожалуй, трудностей больше, чем при живом общении с людьми, чью культуру надо познать и понять. Здесь объективность, добросовестность и компетентность должны быть вне сомнений и способны выдержать строгий суд истории. И поэтому настоящий этнограф обязан уметь путешествовать во имя науки не только по реальной земле, но и во времени. Не только уметь разговаривать с живыми людьми, но и с музейными экспонатами и письменными свидетельствами. Время — это тоже «поле» этнографа, где музейные экспонаты и письменные сообщения являют собой как бы остановившиеся мгновения. «Оживить» эти мгновения и беспристрастно изучить их движения в «поле времени» — вот в чем первая и основная задача исторической этнографии. Благодарна работа этнографа, приближающего людей к пониманию друг друга, чтобы предстоящие встречи дарили благородную и добрую радость узнавания. Весной ли, осенью, зимой или летом — в любое время года мои товарищи упаковывают походное снаряжение и отправляются в путь. Для этнографа воистину жизнь — это дорога. Может быть, иногда им, уставшим от холода или едкого дымокура, чуть-чуть обидно, что они не у Черного моря. Однако, где бы ни были этнографы 17 июля, в день рождения своего замечательного предка, великого путешественника и гуманиста Н. Н. Миклухо-Маклая, — в степи, пустыне, тайге или на широких речных просторах России, — они отмечают свой день. День этнографа. По традиции в этот день у дальних костров память восстанавливает прожитое и пройденное, все то, что еще надо рассказать людям о них самих…